Значение слова ужас

ужас, ужаса, муж.

1. только ед. Чувство сильного страха, испуга, приводящее в состояние подавленности, оцепенения, трепета. «Стеня от ужаса, после долгих усилий проснулась Валерия.» А.Тургенев. «Ужас леденит наши сердца.» А.Тургенев. «Холод ужаса пробежал... по спине.» Л.Толстой. Ужас охватил (объял ритор.) Его. Повергнуть кого-нибудь в ужас. Бежать в ужасе. С ужасом думать о чем-нибудь. Нельзя без ужаса вспомнить. Навести ужас на кого-нибудь.

2. только ед. Трагичность, безвыходность. «Она проснулась, и с первой мыслью представился ей весь ужас ее положения.» Пушкин. Оценят *****

положение, случай. «Внимая ужасам войны...» Некрасов. Видел всякие ужасы. Рассказывать ужасы.

4. только ед. Изумление, вызванное негодованием, отвращением. Прийти в ужас от чего-нибудь.

5. в знач. сказуемого. О чем-нибудь страшном или изумляющем, чрезвычайном, в знач. ужасно (разг.). «Я конечно зауряд, немножко поотстал, ленив, подумать - ужас!» Грибоедов. Его положение - прямо ужас. Ужас в том, что...

| О чем-нибудь, не представляющем собою ничего ужасного, страшного, в в знач. очень хорошо, прекрасно (в разг. фам. выражениях похвалы, удовольствия, восхищения). «Такой вкусный, такой вкусный, что просто ужас!» Чехов.

6. в знач. нареч. очень, в высшей степени, чрезвычайно (о чем-нибудь страшном или неприятном; разг.). «Денег выходит ужас сколько, и сам не знаю куда!» Гончаров. Ужас страшно. Ужас далеко. Ужас плохо.

| То же - о чем-нибудь хорошем, приятном (ср. 5 знач.; разг. фам.). Ужас хорошо. Ужас приятно. Он - Ужас милый человек.

• До ужаса (разг.) - очень, крайне. «Человек до ужаса бездушен.» Некрасов. К ужасу чьему (разг.) - к несчастью, к край нему сожалению (по поводу обстоятельств, могущих повлечь ужасные последствия). К ужасу моему, я сбился с пути.

УЖАС, а, м.

1. Чувство сильного страха, доходящее до подавленности, оцепенения. Наводить у. на когон. Охватил у.

2. обычно мн. Явление, положение, вызывающее такое чувство. Рассказывать ужасы. Ужасы войны. Фильмы ужасов.

3. Крайнее изумление, негодование, расстройство, вызванное чемн. Прийти в у. от рассказа. К. ужасу слушателей (так, что слушатели ужаснулись).

4. Трагичность, безвыходность. Почувствовать весь у. своего положения.

5. ужас, в знач. сказ. О чёмн. изумляющем, необычайном по своим положительным или отрицательным свойствам, а также о большом количестве кого-чегон. (разг.). Тоска у.! Смеялись мы у.! У. сколько времени прошло.

• Ужас как (какой) (разг.) то же, что ужас (в 5 знач.). Обрадовался ужас как! Ужас какой умный.

До ужаса (разг.) очень, крайне. Ревнив до ужаса.

Тихий ужас! (разг.) о чёмн. чрезвычайном. Шумят, ссорятся тихий ужас!

1. м.
   1. Чувство сильного страха, испуга, приводящее в состояние подавленности, оцепенения, трепета.
   2. Безвыходность, трагичность.
   3. Вызывающее такое чувство страшное явление, случай.
   4. Изумление, вызванное негодованием, отвращением.
2. нареч. разг. Очень, в высшей степени, чрезвычайно.
3. предикатив
   1. Оценка какой-л. ситуации, чьих-л. действий как вызывающих тяжелое, мучительное состояние, являющихся очень плохими, скверными, неприятными.
   2. перен. разг. Оценка чего-л. как необыкновенно хорошего.

Готское – «пугать».

Слово «ужас», вероятно, образовалось от церковно-славянского глагола «жасити» (пугать). Первоначально существовала форма «прежасъ» (ужас, неистовство), из которой позже образовалось сокращенное «ужас».

Возможно, вышеназванные церковнославянские словоформы восходят в праславянскому корню gasiti со значением «гасить».

Не менее убедительной кажется и версия происхождения слова от готского со значением «пугать».

Родственными являются:

Украинское – ужах.

Чешское – uzas.

Производные: ужасать, ужасный.

Syn: см. страх

До ужаса прост. - очень, крайне

Ужас что такое - о положении, обстоятельствах, обстановке, вызывающих изумление или беспокойство, страх

  До ужаса (разг.) - очень, крайне.

► Человек до ужаса бездушен. Некрасов.

  К ужасу чьему (разг.) - к несчастью, к край нему сожалению (по поводу обстоятельств, могущих повлечь ужасные последствия).

► К ужасу моему, я сбился с пути.

, -а , м.

1. Чувство сильного страха.

* Испытать ужас. *

2. Крайнее изумление, негодование, расстройство, вызванное чем-н.

* Прийти в ужас от состояния дел. *

3. только мн.

Явления, вызывающие страх, изумление, негодование.

* Ужасы войны. *

высшая степень страха, пронизанного отчаянием и безнадежностью при столкновении с чем- то угрожающим, непознаваемым и чужим; головокружение от предчувствия тотального фиаско.

В отличие от обиды, тоски и даже смерти (суицид), У. всегда принудителен, навязан извне — и в том случае, когда речь идет о психическом наваждении. Страх, в свою очередь, является профанической, упрощенной формой У. (впрочем, эти слова нередко употребляются как синонимы). У Кьеркегора («Страх и трепет») соотносится с историей грехопадения Авраама, над которой, по мнению автора, «нельзя рыдать... к ней надо приближаться с horror religious, он же выстраивает пятичастную иерархию своего излюбленного понятия (в «Понятии страха»). Как эстетическая категория осознается в эпоху романтизма (Э. Т. А. Гофман, Э. По), без декоративного У. невозможен также готический роман («Халиф... оцепенел от страха, услышав стоны Сулеймана, которого в первый момент растерянности принял за труп» — «Батек» У. Бэкфорда, 1782), традиции которого в XX веке продолжил Г. Мейринк с его «Големом» (1915), где царит «беспредельный ужас». Актуализируется в творчестве символистов (Э. Мунк с его «Криком», О. Редон в живописи, поздний Мопассан в прозе — рассказы «Орля», «Волосы»), востребуется также мастерами экспрессионизма, философией и литературой экзистенциализма (Angst у К. Ясперса и М. Хайдеггера). «Серебряная эпоха» вообще бравировала позицией «кружения над бездной», что заметно на примере даже не самых радикальных ее представителей (от «дикого отчаяния и У.» во взоре убийцы во «Сне Макара» до «Конца света» Чекрыгина, 1921). Со второй половины XX века — У. становится понятием глубоко вторичным, если не просто ненужным для искусства, перекочевывая на территорию масскульта и трэша. «Послесартровский» У. поистине ужасен — если, допустим, это не ужас Ю. Мамлеева, падкого на нетрадиционные решения, сочетающего теологию и патологию, результатом чего оказывается «нелепо-трансцедентный, но вместе с тем животный страх» («Утро»). Даже моднейший ныне X. Мураками, и тот вынужден обставлять ситуации У. антуражем заурядного хоррора (эпизод у лифта — кстати, любимый атрибут классического хорора — в романе «Дане, дане, дане», 1988: «Мгла была абсолютной. До животного У.») Однако поторопился Ж. Батай, заявив в 1943 году, что «границы ужаса отступили (Бога нет)». На протяжении XX века У., подобновирусу, модифицирует и видоизменяется, находя прибежище в неисчерпаемости авторских вариантов, навеянных гибелью целого народа («тайный У., молчаливый вой» — в «Жизни и судьбе» В. Гроссмана, 1960) или трудо-оставленностью отдельного героя («тоскливый страх» — в «Происхождении мастера» А. Платонова), а фотограф С. Братков создает «Детские ужасы» (1998) под влиянием реального быта детских домов.

Мастера авангардистских направлений тоже не чурались У., хотя и не афишировали это свое увлечение, считая его анахроничным (только из комментария узнаем о том, что лэнд-артист Р. Смитсон сознательно ориентировался на места, «вызывающие У.»).Постмодернизм сознательно дистанцируется от феномена У., так как последний мало поддается иронической деконструкции, однако, его продолжают подпитывать, скажем, политические реалии (живопись Л. Голуба). Другое дело, что его обременяет прагматическая каузальность — ситуация наркотической ломки («На игле» Д. Бойла, 1996) или квазидетективного преследования (финал «Маятника Фуко» У. Эко). Исключением, как ни странно, был сам предтеча постмодерна, X. Л. Борхес, подобно Кафке, описывающий свои кошмары, пронизанные «смятением, лихорадкой, тревогой, страхом и восторгом» («Рагнарек», из сб. «Делатель», 1960). В российской культуре можно встретить У. декоративно-узорчатый (Т. Толстая), У., распыленный по «мелочам жизни », по парадоксалиям недетских рассказов (Л. Петрушевская), или У., без остатка растворившийся в потоке насилия, что очевидно на примере фотоработы А. Осмоловского «Третий лишний» (1994). Некрореализм, используя репертуар традиционного хоррора, избегает окончательного катарсиса, облекая все пространство рассказа липкой безнадегой, усиливаемой дилетантизмом съемочной техники («Мочебуйцы-труполовы» Е. Юфита и А. Мертвого, 1988).

Что касается жанра в кинематографе, титульно замешанного на У. (он также является непременным атрибутом фэнтэзи в особе Г. Ф. Лавкрафта), то здесь последний оказывается приманкой. Глубинные слои У. остаются невспаханными, заменяясь натурализмом шокирующих деталей. Исключения, однако, немалочисленны. В 1930-1940-х годах два параллельно работающих американских киноактера разрабатывают два аспекта У., воплощаемого в их внешности и повадках: вальяжное коварство, прелюдия к подколодности Белы Лугоши — и тягучая жуть, зомбикальная неумираемость Бориса Карлова, что доказывает, что обаяшка может быть таким же источником опасности, как и дипломированный монстр. По недомыслию мастером У. считается А. Хичкок, хотя как раз он отдавал предпочтение пролонгированной дрожи триллера, при том — устранял все улики иррациональности, только изредка отдавал дань собственно У. (в «Птицах», 1960). Его антипод — итальянец Д. Ардженто усиливал звучание У., сочетая его с оптимальной эстетизацией арены действия, что вряд ли возможно в условиях Америки. «Дурная бесконечность» кошмара и колодец абсурдного насилия — два достижения неровного творчества У. Крейвена (сиквелы «Улицы Вязов», первая серия которого вышла в 1984 году, и «Крика», 1996-1999); сатанизм как источник У. впервые задействован в современном кино Р. Полянским и У. Фридкиным (речь о «Ребенке Розмари», 1968, и «Эк- зорцисте», 1973). В последнее время новое вино в старые мехи влилось благодаря японцам (кроме Мураками, это «Звонок» Хидео Наката, 1998, также два продолжения и американский ремейк основной части). Увы, у российского кино особых успехов не наблюдается, разве что в русле эстетской стилизации («Господин оформитель» О. Тепцова, 1988) или муторной посттарковщины («Семья вурдалаков», Г. Климов, И. Шавлак). В голливудской практике удачная попытка псевдо-документалистской фиксации У. — «Ведьма из Блэр» (Д. Майрис, Э. Санчес, 1999).

О. Сидор-Гибелинда

СМ.: Артхаус, Насилие, Паранойя, Сатанизм, Трэш, Шизофрения.

* Карлов Борис (Карлофф, псевдоним Уильяма Генри Пратта, 1887, Дулвич, ок. Лондона — 1969, Минхерст) — американский актер. Учился в Лондонском королевском колледже. Отказавшись от дипломатической карьеры, в 1909 году уехал в Канаду, где работал на ферме, подвизался актером бродячей труппы, подрабатывал водителем. Кинодебют — в фильме «Немые девушки из Пор-тичи» (1916). Мировую славу актеру принес образ чудовища полу-гуманоидного типа с накрашенными глазами, в черном гольфе и сером пиджаке с короткими рукавами («Франкенштейн», 1931; «Невеста Франкенштейна», 1935; «Сын Франкенштейна», 1939; «Дом Франкенштейна», 1944). В общей сложности снялся в 140 фильмах (в том числе «Золотая маска», 1932; «Вампир», 1933; «Черный кот», 1934; «Блуждающие мертвецы», 1936; «Остров дьявола», 1939; «Прежде, чем я повешусь», «Черная пятница», 1940; «Распоряжается дьявол», 1941; «Похитители трупов», 1945), в шестидесятых годах снимался у Р. Кормана, П. Богдановича, М. Турнера. Также выступил редактором двух антологий литературной мистики, наговорил на пластинку детские сказки. *